Анатолий Гордин: «Любая ветеринарная работа – задача номер один»

Сентябрь – октябрь 2017 г.
Антон Касков
Фото Татьяны Южаниной 

13 сентября исполнилось 80 лет заслуженному ветеринарному врачу РСФСР Анатолию Гордину, возглавлявшему государственную ветеринарную службу Кировской области с 1985 по 1999 год.

        22 сентября Анатолий Федорович дал нашему изданию интервью, которое оказалось последним: 18 октября Анатолий Гордин ушел из жизни. Автор целого ряда стратегических решений в сфере регионального АПК, Анатолий Федорович поделился ценными воспоминаниями о формировании брендовой ныне «молочной специализации» Кировской области. Но начали мы беседу издалека, с вопросов о том, как формировался профессиональный выбор самого Анатолия Федоровича.

«Меня к ветеринарии подтолкнул отец…»

        – Анатолий Федорович, Вы изначально хотели стать ветеринаром?
        – Меня к ветеринарии подтолкнул отец – Федор Иванович Гордин. До Великой Отечественной войны он не имел отношения к ветеринарии: всю жизнь проработал механиком Уренского льнозавода, но во время войны он был призван в армию и служил санитаром в одном из ветеринарных подразделений, которые лечили конский состав вооруженных сил. Попал на передовую, в ходе Сталинградской битвы получил ранение, и когда я оканчивал 9–10-й класс, он меня буквально подтаскивал к ветеринарной профессии.
        Помню также, что после войны из Прибалтики на восток гнали племенных лошадей, и одну из них, с ранением плечевого сустава, оставили у нас (мы жили в частном доме). Я был тогда 9–10-летним мальчиком, и каждое утро верхом на этой лошадке потихоньку ездил в Уренскую райветлечебницу, где ей обрабатывали рану. В течение меся-
ца лошадь выздоровела, после чего ее отправили в один из колхозов Ветлужского района.
        Этот детский опыт общения с лошадью и напутствие отца учиться на ветеринарного врача, его рассказы о вете-
ринарной работе как об ответственной, интересной, содержательной определили мой выбор. К тому же и семья у нас была многодетной и малообеспеченной, я был пятым ребенком из восьми, нужно было пробиваться самому.

        – Поступали Вы в Кировский сельхозинститут, однако вернулись работать в Горьковскую область.
        – Я окончил институт с хорошими отметками, а тогда действовало правило, что первые 5 лучших выпускников имеют право выбора места работы. Я выбрал родную Горьковскую область и первые полтора года работал в Спас-
ском районе, был главным ветеринарным врачом. В эпизоотическом отношении это был очень сложный район. Там я впервые в своей практике встретился с сибирской язвой, туберкулезом свиней, бруцеллезом, столбняком, бешен-
ством. Работы было очень много, а из транспортных средств – только мотоцикл ИЖ-56 без третьей передачи и две лошади: Зорька и Буян.

        – Как удавалось справляться, будучи молодым специалистом?
        – Я и сейчас считаю, что наивысшая работоспособностью проявляется у человека в 23–33 года: и сообрази-
тельность, и память совершенно другие, чем после. А у ветеринарного врача должна быть еще и физическая сила. Раньше в колхозах всю тягловую работу (вспашку, сев) делали в основном на лошадях: тракторов не хватало. Жеребцов кастрировали, и это тоже было частью моей работы. Другие врачи, даже пожилые, ее пытались избегать, поскольку раньше, видимо, не давали таких навыков в институтах. Я и сам только раз видел в клинике нашего ветфака, как проводится эта операция. Но подготовился по учебникам и за день с помощником, хотя требовалось минимум пятеро мужчин, кастрировал 51 жеребца. От их ударов я недели две не мог свободно дышать!
        Помнится также, как в 1962 году, работая в в Тонкинском районе, я вторым в СССР провел успешную операцию кесарева сечения корове: извлек плод, ушил матку, мышечную ткань, кожу, – и корова через 28 дней после опера-
ции пришла в охоту, была искусственно осеменена, а через 9 месяцев родила бычка. После этого я провел не одну операцию кесарева сечения, включая показательную, перед студентами, находясь в Казани, на курсах усовершен-
ствования ветврачей.

        – Как из Горьковской области Вы перебрались в Кировскую?
        – Моя супруга – кировчанка, ее тянуло к родителям, одновременно я и сам хотел перебраться на новый, более интересный, неизведанный и перспективный участок работы, писал запросы. Трудно мне было в молодости долго оставаться на одном месте, да и зарплата у меня была всего 410 рублей, прожить на нее было очень сложно.
        На запросы мне ответили. Пригласили в Краснодарский и Пермский край. Второй был ближе к Кировской обла-
сти, и я отправился туда. По пути остановился у тестя. Он-то и порекомендовал мне поискать работу в самой Киров-
ской области. Я зашел в ветеринарный отдел. Возглавлявшая его Софья Александровна Лаптева предложила мне на выбор должность директора Малмыжской ветеринарной лаборатории и должность главного ветврача Зуевского района. Я выбрал Зуевку, но главным ветврачом проработал всего полтора года, после чего меня назначили там же начальником райсельхозуправления.

«Что касается борьбы за поголовье…»

        – С чем Вам пришлось столкнуться в Зуевском районе?
        – Приехав в Зуевку, я сразу пошел в райсельхозуправление выяснить, какая в районе урожайность, обеспечен-
ность скота кормами. Голодное животное, как известно, заболеет скорее, чем сытое. А тогда кормовых культур сеяли мало: шла борьба за зерно, и на травы почти не обращали внимания. Однако в эпизоотическом отношении район был благополучным, ветеринарная служба – укомплектована.
        За полтора года я организовал строительство ветучастка и пристроя к зданию ветлечебницы, чтобы ветврачи не ютились в одной комнате. Видимо, за это мое стремление к строительству меня и назначили начальником райсельхозуправления. В новой должности пришлось включиться в борьбу за рост объемов производства молока
и численность поголовья КРС. Ежедневно мы отправляли в Киров сведения о надоях.
        Что касается борьбы за поголовье, то к концу года мы стремились увеличить поголовье коров в районе на 3%. Одновременно боролись за рост мясной продуктивности в свиноводстве. Темы продуктивности в овцеводстве я
не касаюсь, потому что именно под моим руководством Зуевский район избавился от овец. Овцеводство в условиях Кировской области всегда было убыточным делом. Ближайшая фабрика, на которую можно было сдать настрижен-
ную шерсть, находилась в г. Бор Горьковской области (Борская фабрика первичной обработки шерсти), но и она не справлялась с поставляемым объемом, так что зачастую настриженная шерсть просто пропадала.
        Вместе с тем во время моей работы в руководстве Зуевского района он занимал второе место по урожайности (достигли 13,4 ц/га, тогда как в Вятскополянском было 13,6 ц/га) и первое место по молочной продуктивности. Тогда надаивали (что скрывать!) всего 1700 кг/гол. На момент сдачи мною полномочий надаивали уже 2250 кг/гол., но коров в области было больше, чем сейчас, – 224 400 голов, территория позволяла (и позволяет) иметь соответствующую кормовую базу.

        – Известно, что Вам довелось поработать и в должности начальника Кировской госплемслужбы. Какие задачи в этот период Вы ставили перед собой?
        – Работая начальником племслужбы, я старался смотреть в будущее молочного животноводства. В ту пору доение было ручным, а труд доярок – очень тяжелым. Необходимо было переходить на машинное доение, но вымя многих коров не соответствовало этой технологии: то одна из долей атрофирована, а у другой – длинный сосок, то два соска в задних долях слишком коротки. Поэтому задачу свою я видел в создании такого типа животных, кото-
рые бы имели вымя, подходящее для машинного доения.
        Я побывал в нынешнем году, в июле, на выставке племенного скота в п. Захарищевы, и рад был рад увидеть: то, к чему я тогда стремился, достигнуто. Столь громадную работу невозможно было проделать за один цикл развития животных, требовалась последовательная работа с несколькими поколениями. И мы добились желаемого благода-
ря внедрению искусственного осеменения.
        На момент моего приезда в Кировскую область искусственным осеменением было охвачено лишь 15% маточ-
ного поголовья, а сейчас – 99%. Улучшились экстерьерные данные и молочная продуктивность коров. Племенной скот в то время мы завозили из Франции, Канады, США. Завозили и быков мясных пород. В племобъединении стояли быки шаролезской породы, абердин-ангусской, герефордской, но в основном, конечно, черно-пестрой из Голландии.

        – В 1979 году Вы стали заместителем начальника областного сельхозуправления по животноводству. Требовать сводку по молоку пришлось уже Вам?
        – Да, и я требовал. Потому что за каждый сбой в работе с молоком или с поголовьем скота меня вызывали
в бюро обкома партии. Если район не демонстрировал суточную прибавку в 100 г/гол., я в тот же день оказывался на ковре у первого секретаря обкома партии с отчетом о причинах, затем летел туда и разбирался с проблемой.
        К сожалению, дело обстояло так, что при отсутствии кормов, необходимо было не только сохранять прежний объем производства, но и ежедневно демонстрировать прибавку на 100 г, – как угодно, хоть исключительно на бумаге. Недаром говорится, что существует три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика. Так у меня и шло тогда: по вторникам – в облисполком с отчетом о состоянии и мерах развития животноводства, по четвергам – на засе-
дание бюро обкома тоже с обязательным отчетом.
        На бюро обкома партии в 1984 году я получил 4 строгих выговора с занесением в учетную карточку. 31 декабря 1984 года я пришел к первому секретарю обкома партии Ивану Петровичу Беспалову с докладом о состоянии дел
и говорю: «Вы нарушаете Устав Коммунистической партии СССР». Иван Петрович удивился: «Как так?» А я в ответ: мол, по Уставу Вы мне должны сначала объявить выговор, затем строгий выговор, а затем исключить из партии
в качестве третьей (высшей) степени наказания, а Вы мне 4 выговора вкатили за 1984 год. Он говорит: «Не может быть!» Принесли ему мое личное дело, а в нем 4 строгих выговора за один год записано. И тогда Иван Петрович похлопал меня по плечу, поправил на мне галстук и говорит: «Работай. Мы знаем, кого наказывать и кого снимать
с работы». С тех пор работать стало спокойнее.

«Уверен, что передал службу в надежные руки…»

        – Однако вскоре Вы вернулись в сферу ветеринарии. С чем пришлось бороться в областном масштабе?
        – В 1970 – 1980-е годы большой проблемой стало распространение диктиокаулеза КРС. Диктиокаулез – это, попросту говоря, глисты в легких. Скот заражался им во время выпаса на низких болотистых почвах. Борьба с диктиокаулезом была очень тяжелой. Работали буквально с каждой головой скота. С телеги снимали передок, ставили под углом 45°, валили животное в телегу, фиксировали, ставили в трахею иглу и из шприца вводили 1%-й раствор йода. Раствор попадает в одно легкое, животное дышит йодом, закашливается, его переворачивают, через 5 минут вводят вторую порцию йода, йод попадает во второе легкое, животное вновь закашливается, а диктиокаулы начинают вылетать с кашлем, как белые шнурки. Естественно, сразу проводилась обработка почвы, скот переводи-
ли на другое пастбище.

        – Можно ли сказать, что это была задача номер один?
        – Нет, нельзя. Любая ветеринарная работа – задача номер один: и вакцинация всего поголовья (100% поголовья мы вакцинировали против сибирской язвы), и внедрение искусственного осеменения, и борьба с лейкозом. У нас
в области лейкоз был очень распространен, но благодаря кропотливой работе ветспециалистов, в том числе Юрия Петровича Смирнова из Горьковской научно-исследовательской ветеринарной опытной станции (он защитил докто-
рскую по теме оздоровления кировского стада от лейкоза), область была избавлена от этого заболевания. Понадо-
билось более 5 лет жесточайшей выбраковки. Это было на рубеже 1970–1980-х, когда я работал замом в област-
ном управлении.

        – Окидывая взглядом столь многое свершенное, о чем думается?
        – Я всегда отвечаю себе, что поработал я не зря. Сейчас ветеринарная служба укомплектована и возглавляется достойными руководителями, а значит, и результаты будут налицо. Я уверен, что передал службу в надежные руки, а работа и впредь будет интересной, результативной, содержательной.